Рай для закалённых (СИ) - Страница 85

- Хотел бы - уже бы завоевал, - недовольно отмахивается Кастор.

Он наклоняется, набрасывает мне на спину полотенце и торопливо его расправляет. Я запоздало ощущаю жжение в небольшой области выше поясницы.

- Что у нее за следы на спине? - тут же интересуется незнакомый мужчина. - Как будто долго лежала на мятой простыне?

- Хирургические шрамы, - сквозь зубы отвечает Кастор. - От операций по восстановлению позвонков.

Я настораживаюсь: что за операции? Откуда-то из глубины всплывает неясное воспоминание о больнице, операционной, врачах...

Я снова вижу море. Оно теперь везде, кроме неба. Крошечная яхта, управляемая Кастором, мчится туда, где море и небо сливаются, а я сижу на палубе, свесив за борт ноги и вцепившись руками в поручень. Встречный ветер задрал подол белого в сиреневый цветочек платья, и солнце на этот раз припекает мои бедра, и без того загорелые.

Но вот яхта меняет курс, солнечные лучи впиваются мне в плечо, и скоро я понимаю, что встреча моря и неба отменяется: на горизонте появился скалистый берег.

Спустя час мы с Кастором, пройдя по мощеной тропинке сквозь джунгли, оказываемся перед красивым белоснежным домом, отгороженным от джунглей и луга, простирающегося за ним, низеньким декоративным заборчиком. Я нерешительно останавливаюсь перед калиткой, едва достигающей моей талии, а Кастор уверенным жестом нажимает на укрытую защитным колпаком клавишу сигнала.

- Только ничему не удивляйся, - тихо произносит он.

Через минуту стеклянная дверь дома открывается, и на крыльцо выходит невысокая стройная женщина в просторном льняном сарафане. Она немолода, но выглядит прекрасно: на гладком лице лишь несколько тонких морщинок под желто-серыми, как у Кастора, глазами. Рядом с женщиной появляется абсолютно седой мужчина, значительно выше и заметно старше ее, одетый в светло-коричневые шорты и льняную рубашку-поло. Улыбаясь, они ждут, когда Кастор откроет калитку и мы подойдем к ним.

- Мама, папа, - улыбается им Кастор. - Я с невестой, как обещал.

Прохладное утро, лес.

Я выхожу из аэропоезда на станции "Конец Гор", перешнуровываю правый ботинок и иду по тропинке среди шелестящих листьями высоких деревьев по направлению к горам. Которые, на мой взгляд, здесь только начинаются.

Дальше, в пятидесяти километрах от станции, проходит северная граница Нашей Страны, единственная сухопутная из всех наших границ. Мне как раз в ту сторону. Я забрасываю за спину рюкзак и бодро шагаю к подножию ближайшей горки.

Уже через пару километров, когда солнце, поднимаясь все выше и выше, заставляет воздух сиять, я на ходу снимаю рюкзак, вынимаю из него фотокамеру и в восторге от открывающегося вида, делаю несколько снимков гор в косых солнечных лучах. Камера так и остается у меня в руках: увлеченная фотографированием, я перестаю замечать и дорогу, и усталость.

Через три часа пути первая гора оказывается за спиной, но впереди маячит другая, и я знаю, что должна пройти сегодня еще дальше. Еще через час интерес к фотографированию испаряется вместе с потом, и я понимаю, что настала пора привала. Сажусь прямо на камень, подбитый мхом, и достаю из рюкзака паек: два бутерброда с копченым мясом, пропитанное сиропом пирожное и энергетический напиток.

После обеда и силы, и оптимизм возвращаются, я легко встаю и продолжаю путь.

Через пять километров начинаю подъем на самую высокую гору. Движение замедляется и требует больше усилий. Впрочем, путь становится интереснее: под ногами я различаю давно окаменевшие потеки лавы, а между ними, по всей поверхности склона, вижу островки кустарника, мха и сочно-зеленой травки. Снова вынимаю фотокамеру.

Выше - еще лучше: появляются птичьи гнезда. Фотографирую их и птиц, беспокойно кружащих в вышине.

По пути подбираю и складываю в рюкзак любопытные находки: коричневые пакеты разного веса и размера, от которых рюкзак постепенно тяжелеет. Откуда-то знаю, что пакетов должно быть двадцать два, и что я не могу покинуть гору, пока не соберу их все. К тому времени, как стемнело, не хватает всего трех, но прогулку по горе приходится прекратить. Выбрав островок поровнее с травой помягче, я нашариваю в рюкзаке очередной паек, включаю портативный генератор климата, и лежа прямо на земле, едва успев дожевать бутерброд, засыпаю.

Оставшиеся три пакета находятся утром, и я, довольная, отправляюсь в обратный путь.

Снова камни, мох, кусты, потом - высокие лиственные деревья, станция, аэропоезд.

Выхожу за пару остановок до Краеграда и отправляюсь к заливу, но до него не дохожу. В неухоженном, изрытом карстом лесу, громоздящемся возле залива и нависающем над ним, у меня есть секретное место, о котором никто не знает. Это домик. Крошечный четырехстенный, когда-то небрежно сложенный из дешевых бетонных блоков, скорее всего выбракованных, абсолютно неподходящих друг другу по габаритам, он давно заброшен. Обвалившаяся часть крыши заменена лапником, дверь намертво приколочена к стене, стекла в единственном окне нет - через него я и попадаю внутрь. Обычно. И сегодня тоже.

Отгибаю половицу, перекладываю в скромное подпольное пространство все пакеты из рюкзака, смотрю, на месте ли то, что я складывала в тайник всю последнюю неделю: банки, веревки, мотки изоленты, стеклянные бутылки и еще какая-то ерунда. Всё здесь. Закрываю тайник, вылезаю в окно, выхожу из леса.

Наконец, возвращаюсь домой.

- Сумасшедший порыв, всех сбивающий с ног,